Родилась в Рорикстеде. Точнее - в паре лиг от него, на ферме, принадлежащей ее родителям - Торлаву и Сигрун.
Детство и первые годы юности в суровом скайримском мире для Даллы прошли на удивление весело и беззаботно. Родительская ферма процветала - даже в не слишком удачные годы им удавалось собрать урожай, достаточный и для собственного пропитания, и для продажи. Даллу даже в поле работать не заставляли - не было нужды, для этого у родителей были наемные работники. Сколько Далла себя помнит - с нее всегда чуть ли пылинки не сдували. Ничего удивительного, впрочем, в этом не было. Ведь она осталась единственным ребенком у немолодой уже четы. Когда-то давно у нее были братья - близнецы Фроди и Торви. Но Далла их не помнит - они умерли от хрипунца или чего-то подобного в четыре года, когда ей самой не исполнилось и двух лет.
С пяти лет ее начали учить считать и писать. Мать не скупясь покупала у проходящих мимо хаджитских караванов лучшие ткани и мотки шелковых нитей и вечерами терпеливо учила Даллу шить и вышивать. А отец даже договорился с бардом из таверны, чтобы тот обучил его ненаглядную дочурку игре на лютне. Вот только ничего хорошего из этой затеи с музыкой не вышло. Как, впрочем, не вышло и с шитьем, и с прочим женским рукоделием. Своенравная девица предпочитала проводить время в компании мальчишек с соседних ферм, стрелять из рогатки и искать птичьи гнезда на каменной гряде, что начиналась сразу за отцовским полем.
Когда Далле исполнилось двенадцать – она первый раз уговорила отца отпустить ее на охоту с дядей Ислейвом, братом Сигрун. Вернувшись неделю спустя, девочка только и говорила о том, как дядя учил ее искать звериные тропы, ставить палатку и разводить костер из промокших под дождем поленьев. Отец только снисходительно улыбался, сидя у очага с кружкой меда и прикидывая, что с выручки за новый урожай можно будет дочке вместо новых сережек лошадку добрую справить, раз уж ей так любы эти мальчишеские забавы. А мать слушала и вспоминала свою молодость. Она ведь, как и брат, была охотницей. Раньше - еще до того, как встретила на рыночной площади Вайтрана простодушного парня с фермы, за которого вышла замуж через неделю после знакомства.
Годы шли, Далла взрослела. Отец подумывал о приданом для дочки и придирчиво присматривался к парням в Рорикстеде и ближайших деревеньках. Мать - сетовала о том, что дочь так и не остепенилась, что хлопоты по хозяйству для нее - мука смертная, и что жена из нее выйдет никудышная, мягко говоря.
А потом случился пожар. То ли кто из соседей позавидовал процветанию семейства,то ли нерадивый работник не заметил искру, упавшую на кучу сухого сена в амбаре... Теперь этого уже не узнать. Далла вернулась с охоты два дня спустя. Когда уже остыли угли на пожарище. Когда соседи, не дождавшись ее, похоронили останки Сигрун и Торвала.

Так закончилась беззаботная юность. Нет дома. Нет семьи. Все, что осталось - это охотничий лук и норовистый гнедой жеребец, которого отец подарил ей месяц назад. А еще осталась собака - Бъярки, немолодой уже волкодав,с ухом, разорванным в давней схватке с волками.
Коня пришлось продать. Рольф с близлежайшей фермы дал за него тысячу монет - ничтожно мало за такого резвого коня, но деньги были нужны и деваться Далле было некуда. По крайней мере, жеребец остался в хороших руках и с Рольфом удалось договориться о возможности выкупить лошадь при первой же возможности.
Попрощавшись с друзьями-охотниками,зайдя в последний раз на родительскую могилу, купив немного припасов в деревенской лавке, Далла покинула Рорикстед, нанявшись проводником в первый попавшийся хаджитский караван.